БЛИЗНЕЦЫ

 

Жили – были три брата.

Афанасий Яковлевич, Кирилл Яковлевич и я, Исидор Яковлевич.

Я был самым младшим, близнецы Афанасий и Кирилл были старше меня на четыре года.

Они были настоящими однояйцевыми близнецами, поэтому до года их даже мать путала.

 Проще всего их было отличить по родинке на ягодице. У Афанасия на правой, а у Кирилла на левой. В школе они сидели на одной парте, списывать друг у друга смысла не имело, так как мысли у них были одинаково убогими. Их пробовали рассадить, но результат остался тем же. Они делали неимоверное количество одинаковых ошибок, запятые ставили в одних и тех же неправильных местах, а слово «сочинение» писали через букву «А» вплоть до выпускного экзамена.

Лентяями они тоже были одинаковыми.

Причём причины своей лености, братья тоже объясняли одинаково.

Дескать, из-за того, что из создании принял участие лишь один сперматозоид, энергии при зачатии они получили лишь по пятьдесят процентов.

Грамотные были братья. И в процентах разбирались.

 

В детстве с ними случались разные любопытные вещи. Когда Афанасий подвернул ногу, она долго болела у него и у Кирилла. Если отец на час ставил в угол одного, они, пока родители не видели, по-братски делили это время поровну. 

     Мать рассказывала, когда маленького Кирилла укусила собака, Афанасий, не раздумывая, тотчас укусил её. 

Сколько я их помню, они всегда дрались. После этих драк различать близнецов временно становилось легче.

Со стороны могло показаться, что они ненавидели друг друга. Но я-то знал лучше других, что это в точности наооборот.

 

Их невпечатляющие школьные аттестаты были такими же однояйцевыми, как братья. 

Вопреки науке и мнению окружающих, они всячески пытались доказать, что похожи только внешне. Старались одеваться по-разному, всячески подчёркивая свою индивидуальность и вкус.

В глубине души каждый из них был уверен, что он умнее и удачливей брата.

 

В техникуме, где было возможно, они сдавали экзамены друг за друга,

ведь на экзаменах просили предъявлять зачётку, а не часть тела.

Несмотря на помощь природы, учились братья плохо и долго. Брали академические отпуска, переводились с факультета на факультет, отчислялись и восстанавливались по собственному желанию, брали отпуска по уходу. В основном, друг за другом.

Отец старался им помочь. Искал связи, просил, уговаривал, ходатайствовал. Напирал на пятидесятипрцентную нехватку энергии. Клеймил свой сперматозоид.

 

Но рано или поздно, всему приходит конец. 

Отец, Яков, к тому времени ушёл на пенсию, и помощи ждать стало неоткуда. Осталась одна природа.

Надвигались " лихие" девяностые. 

Те, кто раньше сомневались, стоит ли искать счастья за рубежом, сомневаться перестали. Те, кто раньше их осуждал, теперь им завидовали.

Братья растерялись.  

Учиться и работать они не хотели, возможностей уехать - не было. 

 

Тогда и состоялся их исторический разговор с отцом, свидетелем которого я, случайно, стал. 

- Батя, как жить? – Афанасий поймал отца у телевизора.

- Что случилось? – отец с неохотой оторвался от программы «Время».

- Ты же не хочешь, чтобы мы сгнили в этой стране, - поддержал брата Кирилл. – И не хочешь, чтобы мы тоже бандитами стали?

- Или их жертвами, - стращал Афанасий.

- А, чем, собственно, я могу помочь? – удивился отец.

- Раскинь мозгами, Яков Эмильевич, - продолжали братья. - Где твой брат сейчас находится?

- Где-то в Америке. Пашка эмигрировал лет сорок назад. Я и связи с ним не поддерживал. Кому тогда были нужны проблемы.

- А сейчас они тебе нужны? – вопрошал один близнец. - С твоим именем и отчеством посольство Израиля широко откроет двери. 

- А с фамилией, может и посольство Америки, - добавлял второй.

- А что фамилия? Обычная фамилия – Бушик, - удивился батя.

- Правильно, - в один голос воскликнули братья. Тут их мнение было едино. – А президент Америки – Буш. Следовательно, корни твои оттуда.

- Маленький президент, - вырвалось у меня. Бу-шик.

 

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. 

Ушлые братья всё же разыскали Пашку, которому уже было под семьдесят. В Америке брат отца стал Бушем. На присланной фотографии он был похож на стареющего киноактёра. Подтянутый, в белом смокинге и красной бабочке. Редкие прилизанные волосы, низкие височки и дымящаяся сигара в руке. На заднем плане стоял фордовский грузовик. На двери красовалась надпись:

 

«WITH BUSH YOU WILL LOVE YOUR CAR EVEN LONGER»

Один знакомый пацан, знаток английского, перевёл это как: «Если ваша машина в кустах, секс будет даже продолжительней».

   Из дядиного письма, написанного шкодливой рукой второклассника, явствовало, что дядя был не то мойщиком на заправке, не то заправщиком на мойке.

- Пролетарий, - гордо сказал отец.

- Да, в красной бабочке, - вмешалась подошедшая мать.

- Всё правильно, пролетарский цвет, - не смутился Яков Эмильевич.

- Зря вы, детки, это затеваете, - недовольно покачала головой мать, - Не надейтесь на кисельные берега и молочные реки. Это только в сказках бывает. Там работать надо ещё больше, а вы – совки сачковые.

- Сачки совковые, - поправил отец.

 

Близнецы, поглощённые идеей переезда, всё же добились своего.

Через полтора года Пол Буш, бывший когда-то Пашей Эмильевичем Бушиком, имел счастье встретить родственников в своём скромном двухэтажном доме под Чикаго.

Близнецы ошалело озирались по сторонам в поисках молочных рек с соответствующими кисельными берегами.

Дядя Паша действительно работал на мойке-заправке. Он же был её хозяином. 

Помощь вновь обретённых племянников оказалась, кстати.

Афанасий решил взять себе имя Afton. Впоследствии оказалось, что это женское имя. Но звучало оно грозно - Afton Bush, совсем, как Desert Storm.

С Кириллом было проще. Куle оказался для него идеальным эквивалентом.

 

Братьев облачили в одинаковые фирменные комбинезоны с надписью на спине «Bush can do muchmore than to be a President”.

«Наконец-то, наши сачки приобщились к труду» - думала мать, глядя на фотографии братьев с заправочным пистолетом в руках.

 

Теперь они начали терять на своём сходстве. 

Чаевые не хотели давать обоим, опасаясь, что это один и тот же человек.

Если жаловались на одного, дядя на всякий случай наказывал каждого.

Ребята вызывали живой интерес у покупателей. Каждый клиент хотел похлопать братьев по плечу и пытался догадаться «Who is who».

Близнецы при этом чувствовали себя милыми зверюшками в зоопарке.

 

Со времени приезда племянников доходы дяди Паши существенно выросли. Но не доходы племянников.

В попытках заработать братья уступили настойчивому корреспонденту местного журнала, желающего опубликовать фотографии их сходств и различий. 

Дядя сказал, что в Америке нужно зарабатывать на всём. После публикации клиенты с повышенным интересом смотрели на братьев. Некоторые стали проявлять ещё больше знаков внимания. Особенно к Афтону.

Вскоре они узнали, что журнал принадлежал богачу нетрадиционной ориентации. Теперь, проходя мимо журнальных прилавков и глядя на свои попы, близнецы с отвращением отворачивались.

Правда, на следующей неделе вышел новый журнал с фотографиями гей-парада, и о них забыли.

 

Овладев английским на бытовом уровне, Яковлевичи решили съездить в Оhio на фестиваль близнецов. Заработать там не удалось, зато они хорошо провели время с двумя идентичными сестричками из Бостона.

Правда, не обошлось без конфузов, после чего они не могли смотреть друг другу в глаза. Девушки также поспешили уехать домой.

 

В поисках удачи и карьеры близнецы решили разъехаться. 

Афтон решил поехать в Лос-Анжелес и попытать счастья в Голливуде.

- Там и без тебя девчонок хватает, - съехидничал Кайл и тут же получил болезненный толчок в спину.

Кирилл мудро решил остаться с дядей, рассчитывая на повышение в бизнесе, а может и на часть наследства.

К слову, мистер Буш находился в отличном здравии. Он каждый день ходил в спортивный клуб, играл в теннис с секретаршей и пил скотч с содовой.

 

Близнецы любили друг друга и очень скучали, хотя в письмах постоянно подчёркивали несхожесть характеров и непохожесть судеб. 

А судьбы у близнецов, действительно, сложились по- разному.

Афанасий долгое время пытался устроиться в Голливуде. Затем закончил курсы сантехников, однажды даже заменил унитаз у какого-то известного звукооператора.

Вместо оплаты, тот предложил ему свой портрет с автографом.

Афанасий приспособил его в рамочку и подарил подружке Кэт, чем её окончательно покорил.

 Автограф гласил:

«Никто лучше нас не знает, в чём прелесть звука». 

 

Вместе с Кэт они решили сделать сюрприз брату и устроить встречу с Кириллом в лучшем русском ресторане Чикаго. Кэт, кстати, тоже хотела навестить сестру и родителей, живших где-то в районе большого Чикаго.

Афанасий купил белый смокинг, как у дяди Паши на фотографии и надеялся произвести незабываемое впечатление на брата и его подругу.

 

Кирилл дорос до менеджера в разросшемся дядином бизнесе. От клиентов не было отбоя.

 Хорошенькая Мэри особенно часто пользовалась услугами их мойки. Кириллу сразу понравилась скромная девушка и её седан последней модели. Не испортил впечатление о ней и тот факт, что её отец владел ювелирным бизнесом. 

Они тоже готовились к встрече с братом.

 

Моё повествование подходит к концу. Я был на этой встрече.

Мои братья не виделись пять лет.

Как и было задумано, они вошли в ресторанный зал с противоположных сторон.

Оба были в белоснежных смокингах, красных бабочках и лакированных туфлях.

Каждый в руке нёс огромный букет белых хризантем. Причём количество их было тоже одинаково. Пятьдесят. Им, ведь, было по двадцать пять. 

Одинаковые бородки украшали счастливые лица. 

Я мог дать стопроцентную гарантию, что и нижнее бельё у них было одной фирмы.

Но самое интересное состояло в том, что их девушки тоже были одеты одинаково. Голубые длинные платья с приколотыми на груди красными гвоздиками.

Кроме того, сёстры были, как две капли воды похожи друг на друга.

И как вы думаете, чем же они отличались?

Конечно, родинками. Правда, на щеках.