ДЫМ ОТЕЧЕСТВА

ДЫМ ОТЕЧЕСТВА

     Океан через иллюминатор Боинга выглядит нереальным и нестрашным. Он существует сам по себе, вне всякой связи с нашей «серебряной птицей» (ох, уж эти надоевшие определения и словосочетания). Эта птица вместила в своё брюхо сто двадцать  пассажиров и несётся с бешенной скоростью на огромной высоте. Говорят, какая-то волшебная «подъёмная сила» держит её на этой высоте. Учили, проходили..., но не верю. Как не верю в нейтроны, электроны и другие альфа-заряжённые частицы. Как можно в это поверить, если нельзя увидеть и пощупать. Не верю также в электрический ток. Его, правда, пощупать можно. Но не желательно.

     Наши авиабилеты, после изнурительной работы с агентом бюро путешествий, оказались в рамках утверждённого бюджета. И опять в погоне за съэкономленным долларом мы забыли, что правило «за что платишь, то и имеешь» - работает. Во всём мире. Тех, кто привёз нас в место пересадки, Варшаву, мало заботил наш комфорт. И наше настроение. По разным причинам наш самолёт постоянно опаздывал. То взлететь, то приземлиться. Всё это можно было бы пережить, если бы задержки не отражались на последуюших перелётах. На которые мы, конечно, тоже опаздывали. Ваучеры на питание и бесплатный ночлег общей картины не украсили. В пункт назначения, Минск,  мы опоздали ровно на сутки. Побывали в Вене

( нелётная погода), во Франкфурте (технические неисправности) и, с опозданием на сутки, прибыли в город своей юности (всё вышеизложенное плюс перегруженность воздушного пространства). Что интересно, о причинах задержки рейсов мы узнавали друг от друга. Наши авиаторы, по-видимому, не хотели нам портить настроение и вызывать панику.

     Но можно взглянуть на всё это позитивно.

     По пути мы обзавелись нужными для жизни вещами и новыми друзьями. Такими же любителями дешёвых авиакомпаний.

     Далее. Девизом польской авиакомпании является: «мы сделаем ваши полёты дешёвыми и комфортабельными». То есть, по крайней мере, половину обещаний они выполнили.

     Одним из наших «товарищей по несчастью» стал мистер Джонс, который недавно женился на девушке из гомельской глубинки. К ней, отдыхавшей от американской суеты у родителей, он и направлялся, вооружившись американским оптимизмом, мужским желанием, англо - белорусским разговорником и, прибором измерения радиоактивности. По всей видимости, он готовился произвести впечаление на своих ин-лоу знанием их родного языка. Американец прислушивался к нашим разговорам, не к месту вставляя слова на неродном языке. С особым удовольствием использовал неформальный язык и разговорные идиомы. Позже я заметил у него небольшую книжку «Русский слэнг». На первой же наугад раскрытой страничке меня ошеломило американское определение русских глаголов «пиздячить и напиздячиться».

     Первое слово перевели как “ beat to death, assault”, второе -  “to get drunk, to drink into state of…” и многоточие. Мистер Джонс, заглянув через моё плечо, продолжил:

-  State of ..парасачи визг. - И тут же спросил:

-  Parasachi Vizg – is the name?

Я высказался неопределённо:

- Kind of.

Американец был одет как менеджер в салоне продажи автомобилей.Или бизнесмен средней руки. Строгий серый костюм, бизнес-стиль сорочка цвета "электрик", дорогой шёлковый галстук патриотичных цветов и чёрные туфли с удлинёнными носами и едва потёртыми подошвами. По мере того, как наш прилёт в пункт прибытия отдалялся, мистер Джонс постепенно терял свой лоск. Сначала попал в его ручную кладь американский галстук, затем пиджак. В Вене он явился на ужин в выданной ему авиакомпанией футболке и купленных в аэропорту камуфляжных шортах. Они не очень хорошо сочетались с корпоративными туфлями, но это, похоже, его не расстраивало.

- Нормално прокинут, - блеснул подчерпнутым в книге Джонс.

- Прикинут, - поправил я.

Дотошный американец справился в словаре.

- Опрокинут - doesn't work?

Я покачал головой, но всё же сделал ему комплимент.

- Ты знаешь много русских слов.

Он самодовольно улыбнулся:

- Они все здесь..., - тщательно выговаривая слова, произнёс он. И неожиданно добавил, показывая на голову, - В жопе.

Наши попутчицы смутились.

     Я жестом указал ему правильное расположение упомянутой части тела. Джонс подозрительно посмотрел на меня и отошёл в сторону.

     "Русский слэнг" определённо был написан автором, хорошо знакомым с тюремным жаргоном. Он скорее напоминал пособие для начинающего вохровца, чем разговорник для американского туриста. Поэтому я мягко посоветовал нашему попутчику не торопиться применять на практике слэнговые выражения ,  зато больше читать таких мастеров русской словесности, как Леонид Андреев, Леонид Пантелеев и Леонид Корт.

     После незабываемого вояжа по Европе мы, наконец, прибыли в город нашего счастливого детства, озорной юности и безмятежной молодости.

И нет, пожалуй, лучших определений этих отрезков нашей жизни, кроме таких затёртых, пахнущих социалистическим реализмом, но столь метких фраз.

     Две молодые таможенницы перевернули содержимое саквояжа нашего американского друга в поисках инструкций для оппозиции, но увы...

     В багаже находились три пары несвежих носков, смена белья, камуфляжные шорты, сорочка "Armani" для тестя и браслет от «Cartier” для тёщи. Вещи, без которых жизнь на гомельщине просто немыслима.

Информированный об экологии на юге Беларуси, Джонс также положил на дно саквояжа определитель уровня радионуклидов.

- Что это? – спросила девушка.

Я перевёл.

- Это – счётчик Гейгера.

- А чего их считать, этих Гейгеров. – вмешалась другая. – Давно уже съехали, а нам тут..

Она выругалась.  

Джонс тотчас же раскрыл свой криминальный путеводитель и громко произнёс:

- Блад.

Почему, интересно, американцы не в состоянии произносить мягкие согласные. Ситуация требовала моего вмешательства. Небходимо было предотвращать международный скандал:

- Blood - это кровь. - быстро сказал я. - По-английски.

Американец снова порылся в книжке.

- Кров - это roof.

     Джонса встречал тесть из гомельской глубинки на  "москвиче" времён перестройки. Им предстояла долгая дорога и общение на неизвестном языке. Прощаясь, американец подошёл ко мне и благодарно протянул "Русский слэнг" в матерчатом переплёте.

- Буду прошитывать Леноид, - с трудом выговорил он.

"Москвич" дёрнулся три раза по количеству переключаемых скоростей и выскочил со стоянки. Я умилённо раскрыл книгу. Это был "Англо-белорусский разговорник".

Конечно, наш новый друг ошибся.

Зажмурившись, я на секунду представил, как будет "ботать по фене" американский зять со своим белорусским папой?

     Наши недолгие три дня на биологической родине были заполнены встречами с оставшимися в живых друзьями и одноклассниками и посещениями могил рано ушедших из жизни.

Нужно сказать, что отношение к смерти, как и отношение к жизни у людей на постсоветском пространстве легкомысленное. Впечатление такое, что после достижения пенсионного возраста они уже начинают собираться в иной мир.

Болезнями сердца и диабетом страдает каждый второй. Хотя - нет. Не страдает.

Они рассказывают об этом с легкостью и в то же время с безнадёжностью, понимая нереальность выздоровления.

Удивительно другое. Изменить стиль жизни, бросить пить или курить, следить за питанием им представляется ненужным и бесполезным. Весь мир, включая «америкосов», значит, тратит время и усилия глупо и попусту. Лучше уж принимать таблетки. В перерывах между рюмкой и сигаретой. Это и происходило во время встречи с моим бывшим коллегой, пригласившим меня на свою дачу. Тогда к рюмке, сигарете и перечисленным болезням добавилась парилка. При этом воодушевлённый встречей и водкой коллега между тостами периодически вскрикивал:

- Мы всё же победим эту сраную смерть.

Свободолюбивые и  героические белорусы оказались запуганными властью, бедствующимися и жалующимися людьми.

Не все, конечно. По народной статистике 20% населения не бедствует и не жалуется. И не болеет. А если болеет, то лечится. И выздоравливает. Чаще всего. А после выздоровления не бедствует. В отличие от остальных 80%.

Неужели всё так плохо в независимой Беларуси? С гордостью за страну исхода отвечаю.

Нет, не всё. Молодёжь полна оптимизма, весела и гуляет, как и положено молодёжи.

Таблеток от стенокардии и диабета не принимают, о смерти не думают, хотя пьют и курят по-взрослому.

     У девчонок по-прежнему не хватает денег на длинные юбки, что их, определённо, не портит. Появление в общественном месте искусно подкрашенных и одуряюще пахнущих юных созданий, вызывает прилив энергии и будит воспоминания, как вы догадались, о безмятежной молодости.

     Ментам взятки брать запретили, в городе их почти не видно. А что им, собственно, делать в городе, если работы нет. Есть и другое объяснение этого факта. Их переодели. Теперь они помогают диктатору  узнать больше о том, как живёт народ и не планирует ли он несанкционированные митинги.

И делается это, опять же, в интересах самого народа. Знакомо, не правда ли?

     С огорчением отмечаю почти полное отсутствие  некогда значительной семитской прослойки.

То ли они вымерли, то ли их выперли, то ли сами разъехались. Возможно сделали косметические операции носа.

 Оставшиеся,  встречаясь в общественных местах, с удивлением смотрят друг на друга, как бы спрашивая: "а тебе что, на билет не хватило?"

     Но встречи.... Ради этого стоило ехать. Со старыми знакомыми и добрыми друзьями. Из далёкого детства и неблизкой зрелости.

     А нам ещё предстояло побывать в российской глубинке, она же башкирская столица, встретиться с новой роднёй и новыми русскими, познакомиться с особенностями национальной кухни и насладиться  деревенскими реалиями. В образе пасущихся на воле жеребят и косматых коз. И в виде смешанного запаха навоза и полыни. Органика и чистота. Духовная.

Страна и её сельская местность сильно изменились. Просёлочные дороги превратились в редкость, в сельпо продают виски, потолки в домах делают подвесными.

Свадьбы проходят без драк; за столом больше говорят, чем пьют; на полках магазинов империалистическое разнообразие. Цены, правда, тоже империалистические.

Продукты выглядят если не натурально, то натуралистично. Хрен упакован в тюбики, по диаметру и длине напоминающие своего фольклорного однофамильца. Но будьте осторожны, это не “horse radish”. Глядя на него, хочется выпить и заплакать.  Женщины испытывают ещё более сильные эмоции.

Даже в самом маленьком супермаркете покупатели цивилизованно катят перед собой тележки с продуктами на сотню долларов, но должны платить пять центов за пластиковые мешочки (помните, мы их сушили на верёвочке). Все пользуются мобильными телефонами и кредитными карточками. На дорогах почти не видно отечественных автомобилей.

«Американизмы» заполонили информационное пространство. На телевидении постоянно говорят о боулинге и роуминге, лифтинге и пилинге, фитинге и шэйпинге. В газетах пишут о ростере и постере, байкерах и брокерах, девелоперах и мерчендайзерах. Что такое «шоу –рум и праймтайм» знают даже дети. Но Америку при этом не любят и с удовольствием поносят. Не в смысле, конечно,  «диарии».  

Не всё, конечно, столь радикально изменилось. Например, общественные туалеты. На предприятиях и в коледжах, в торговых центрах и мемориальных комплексах. В Беларуси и в России. Идя в туалет, выключи обоняние и запасись газетой. И не только для чтения. Не помешает также подвернуть брюки. Эх... дым отечества. Правильнее, его запах.

Туалеты - это лицо социализма. Развитого.

Лифты и подьезды тоже ещё не вышли на уровень международных стандартов.  Ни по чистоте, ни по запаху. Хотя выглядят и пахнут немного лучше, чем туалеты.

     Краткое пугешествие подходило к концу. Дорога назад прошла на редкость спокойно. Без задержек, волнений и новых знакомств.

На этом можно было бы поставить точку в этом небольшом путевом очерке, если бы не одно происшествие. На обратном пути мы должны были провести пол-дня в Минске перед отлётом в некогда дружественную Варшаву.

Едва теплящаяся ностальгия позвала меня на центральный рынок. Душа истосковалась по жареным пузатым семечкам и свежим пирожкам. Вспоминаете? Горячие и сдобные, с невесть каким содержимым. Повидло, рыба, ливер, требуха, рога, копыта, хвосты. Мечта студента после двух-часовой лекции. О них можно написать отдельный рассказ. Или даже поэму.

Семечки оказались горелыми и солеными. После недолгих колебаний я их выбросил.

Ларёк, торговавший деликатесными пирожками, был закрыт с утра. По причине отъезда продавщицы на учительскую конференцию.

Ну всё. Кирдык. Мне вспоминились аппетитные башкирские беляши.

Слегка расстроенный, я стоял, оглядывая длинные аккуратные ряды с продукцией со всех районов Беларуси. Моё внимание привлекли двое мужчин, торговавших огромными яблоками размером с небольшой арбуз. Они стояли спиной ко мне, и их лиц я не видел. Один, судя по голосу пожилой, громко кричал:

- Экологически чистые яблоки. Недорого.

Второй, голосом, который я узнал сразу, отчетливо произнес:

- Liar. Блад.

- Шат-ап, - огрызнулся пожилой.