ПОСТУПОК

Макс скрючился на узкой девичьей кроватке, тревожно ожидая звуков ласкового и в то же время требовательного голоса жены.

     - Давай Максик, вставай.

Его всегда раздражало это обращение. Было в нём что-то от нежной любви к собаке и одновременно строгого предупреждения о возможном наказании. В случае возможного неповиновения.

Он по-детски зажмурился, как будто это могло помочь.

- Побежали! – Лиза, пританцовывая, потянула его за ногу. - За здоровьем, физической формой и хорошим настроением.

- Ладно, я сейчас выйду, - промычал он из-под одеяла.

На улице ветер кружил разноцветную опавшую листву, забрасывая её на крыши домов и автомобилей. Он же приносил одуряющий запах кондитерской выпечки, который, в свою очередь, вызывал кофейные галлюцинации.

  Фабрика находилась достаточно далеко, но ветер исправно делал свою работу.

За долгое время утренних пыток Макс научился бежать за женой, попадая с ней в шаг и экономя силы на преодоление сопротивления воздуха. Он спокойно мог закрыть глаза, не спотыкаясь и не наталкиваясь на лидера. Иногда ему даже удавалось вздремнуть. Причём, если при этом она меняла ритм, его тело моментально происпосабливалось к новым условиям.  

Зато, ненавистные пробежки научили его любить работу. Там он спокойно, с хорошим настроением работал над своими проектами, и никому не было дела до его здоровья и физической формы. Лишь ланч с бадьёй органического салата и травяной чай без признаков кофеина напоминали о суровой действительности и вечерних программах. Жена была неутомима в поиске новых увлечений и диет.

Вечером, помимо регулярного расписания классов по аэробике и тай-чи, его поджидали разные неприятные сюрпризы.

Походы в симфонические концерты были самым легким испытанием, где он, выражая немой протест, демонстративно надевал наушники и попадал в царство безумного рока.

Лиза была недовольна, но молчала, понимая, что ему нужна передышка. Максу же было неудобно признаться, что рок утомлял ещё больше, но он терпел, научившись засыпать под бешеные аккорды бас-гитары.

Пресная еда, органические продукты, сыроедение, капустная диета, гречневая, кефирная, ходьба босиком, купание в проруби. Есть мало и пить много.

Интимные отношения были сведены до минимума в связи с занятостью, полным отсутствием красного мяса и интереса в жизни.

Классы танцев, уроки рисования, занятия по самообороне. Всего не перечислить.

Почти новый телевизор, вредный для зрения и психики, он отдал брату.

Пятница считалась днем отдыха. Наливались два бокала красного целительного вина и готовилась худосочная слегка обжаренная курица с овощным гарниром.

Первое время Макс злостно нарушал режим.

     Спорил, нервно доказывая, что органические продукты - это сплошной обман и фикция чистой воды, подобная теории глобального потепления. Правда, здесь их взгляды с женой полностью совпадали.

Он демонстративно покупал огромные гамбургеры, количеством калорий превышающие трехдневную норму взрослого мужчины, и поедал их после шести вечера. Под укоризненным взглядом жены он запивал эту роскошь пинтой пива, хотя терпеть его не мог со студенческих лет.

Танцуя румбу, он умышленно отдавил ногу мастеру класса. В результате занятия были приостановлены на две недели.

Зато, его Лиза была в прекрасной форме и великолепном настроении. Её анализы демонстрировались на врачебном симпозиуме. У неё брали интервью для местной газеты и приглашали рассказать о себе в центре борьбы с наркоманией.

В эти редкие часы отдыха Макс смотрел хоккей по телевизору у брата и выкуривал сигару.

Успехи Макса в вечерних программах были невелики.

В ледяную воду его силой затаскивала вся группа "моржей"- энтузиастов.

Его партнер – соперник, превысив пределы самообороны, сломал ему палец на руке, а себе на ноге

Натуралистическая работа Макса "Собачья свадьба" покоробила учительницу рисования и заставила краснеть жену.

"Жизнь не удалась", мрачно думал Макс, рисуя в мечтах процесс развода. Он представлял себе суд, где ему предоставят последнее слово и спросят, зачем он это делает.

И он скажет:

- Господа, я хочу дать шанс другим стать такими же здоровыми и счастливыми, как я.

Иногда его даже посещала мысль о самоубийстве, что несколько контрастировало с его упоминанием о счастье на судебном заседании.

C юности Макс нравился себе внешне и внутренне. Сейчас он был полон сострадания к себе из-за ранних утренних подъёмов. Он жалел себя, бегущего с закрытыми глазами в кондитерском облаке, он соболезновал себе, отчаянно барахтающемуся в проруби. Он любил себя и страдал от бессилия что-то изменить.

Тем ранним утром его никто не разбудил. Неутомимо тикали часы, холодильник сердито бурчал в недавно обновлённой кухне. Желанная тишина заполнила все углы его спальни.

Они давно уже решили спать в разных комнатах с разной мотивацией. Она, следуя идее полноценного, сна ложилась очень рано. Он, в поисках спортивных новостей, терзал Интернет у себя в крохотной спальне, бывшей когда-то детской комнатой.

Томимый нехорошим предчувствием, он поднялся и прошел в спальню жены. Она лежала навзничь, красивые льняные волосы безжизненно разметались по подушке.

У него екнуло внутри. Его жена, женщина с которой они прожили столько лет, вырастили двоих детей, человек, с которым они фактически не расставались ни на день, умерла на его глазах, оставив его один на один с природой. В горе он даже не сообразил, что пришёл конец изнуряющей диете и аргентинскому танго.

Макс на цыпочках, пугаясь собственной тени, обошел тело жены и попытался заглянуть ей в лицо.

" Надо же, - идиотская мысль долбила мозг, - С такими анализами, с такими анализами…»

Его взгляд остановился на тренированной ножке, мертвенно свисавшей с кровати..

Макс закрыл глаза. «Всё-таки надо было удавиться, чтобы не видеть этого кошмара».

Скрипнула кровать. Макс испуганно открыл глаза. Жена пошевелилась.

- Ты жива, Honey, - прошептал он, не веря себе.

- Живот… - она еле выговорила это слово.

Дальше начались хождения по врачам, рентгенам, анализам, тестам и вторым мнениям. Диагнозы расходились, анализы отличались друг от друга, Лиза чахла.

Приехали дочери из разных штатов, погостили неделю, пообщались друг с другом. Пожелали выздоровления, обнялись с мамой, сказав “I love you”, и уехали.

Макс давно уже работал неполный день, остальное время мотался с женой по госпиталям.

Она едва вставала с кровати. Макс забрал у брата телевизор, но ей он был неинтересен.

Особое раздражение вызывали у неё передачи о здоровом питании и купании в проруби.

Лиза не хотела никого видеть, давала распоряжения о месте своих похорон.

     Макс горестно следил за угасанием родного человека. Он потерял сон и аппетит.

Ах, думал он, с каким удовольствием он встал бы в пять утра, пробежался с ней по ещё тёмным, занесенным ранним снегом улицам. Он бы радовался новым фигурам зажигательных испанских танцев. Он бы кушал салаты три, нет четыре раза в день. Его даже не испугал бы проникающий прямо в сердце холод замёрзшего озера. 

Им устроили консультацию у какого-то светилы.

- Никакие лекарства и процедуры не спасут Вашу Лизу. И я убеждён, что только тепло любимого человека и уход могут совершить чудо. Отнеситесь к ней, как Вы бы отнеслись к себе. Полюбите её, как себя - патетически завершил он свой монолог.

То, что произошло дальше друзья и родственники называли одним словом – «ПОСТУПОК».

Макс совершил невозможное. Нельзя сказать, что он ухаживал за ней, как за немощным безнадёжным человеком. Он не старался предугадать и исполнить её любое желание или прихоть. Это не было обожанием, это было вниманием.

Его отношение было отношением любящего, уважающего и заботливого мужа.

И она это почувствовала.

Нужно сказать, что Макс давно уже забросил диету и пробежки. Когда дома было нечего есть, питался из ресторанов быстрого и некачественного питания, чаще после шести вечера. Он позволял себе рюмку-вторую коньяка и смотрел телевизор на ночь.

А Лиза? Лиза, к всеобщему изумлению, начала понемногу вставать, Её щёчки, прежде обтянутые бесцветной пергаментной кожей, порозовели. Она начала улыбаться и, похоже, двигалась к выздоровлению. Однажды Лиза присоединилась к холостяцкому ужину мужа, поела жареной картошки с огромным содержанием транс-жиров и даже пригубила рюмочку коньяка.

Макс сейчас засыпал с сознанием выполненного долга перед ней, собой и человечеством.

Как-то ему приснился секс с Лизой. Дело происходило в какой-то гостинице или после вечеринки в чьём-то незнакомом доме.

Жена была неуемна, требуя всё больше.

- Давай, Максик, давай, - горячо шептала она, боясь, что её услышат за стенкой.

Макс вновь почувствовал себя молодым и счастливым. Просыпаться не хотелось.

Она требовала всё громче и громче. Наконец, он открыл глаза, окончательно проснувшись. За окном было темно. Рядом, слегка покачиваясь, стояла улыбающаяся Лиза. На ней был тёплый тренировочный костюм и вязанная шапочка, его подарок десятилетней давности.

- Давай, Максик, вставай.

Макс закрыл глаза, пытаясь увидеть продолжение сна.

Послесловие.

Никто так никогда и не узнал причину Лизиной болезни. Впрочем, кого это уже интересовало?