ЗЕРКАЛО

Если бы женщина знала, как много значит её                                                                                                  интерес для мужчины.                                                                                Моя мудрость.

                                                                                                                                                                       

Ему показалось, что его нет. Умер, растворился, исчез.

Он не чувствовал тела, ничего не болело, что само по себе выглядело достаточно необычно.

Этого момента он дожидался давно, представляя, как соседи, медсестра или кто-то ещё обнаружат его, уже охладевшего и лежащего на спине. Нет, лучше навзничь, чтобы не было видно искаженного страданием лица. Хотя нет, пусть видят и знают, как они замучили его своим лечением. Это будет маленькой местью всей системе ухода за пожилыми людьми.

Ему стало жаль себя. Горячая слеза замерла в уголке глаза.

"Почему слеза? - недоумевал он. -- Неужели так происходит и в том, лучшем мире?"

Слеза, охлаждаясь, медленно высыхала и стягивала кожу. Он хотел повернуться, но конечно же, тело не повиновались ему.

Всё. Финита. Амба. Кода. Писец.

Внезапно резкий звук сирены разорвал тишину. Он вздрогнул. К кому-то спешила скорая помощь.

Похоже, его слух ещё функционировал.

Вот так же повезут и его. И никому не будет никакого дела, какую жизнь он прожил, как они с женой любили друг друга и сколько книг написал.

Вторая слеза уже была готова выкатиться по проторенному маршруту, когда у него заурчало в животе.

Тут же мочевой пузырь напомнил о своём существовании.

Встать с кровати после недавнего ухода из жизни было определенным мужеством.

Потом он будет долго рассматривать себя в зеркале. Долгие годы одиночества научили его разговаривать со своим отображением.

Он помнил себя другим.

Со смеющимися светлыми глазами под густыми темными бровями. Аккуратным пробором каштановых волос, гладкой слегка загорелой кожей. Герой-любовник. Что, в общем, было недалеко от реальности.

Те, кто знал его в этом качестве, наверное, не узнал бы в этом облезлом старике обаятельного шутника и милого собеседника.

Теперь лишь брови, символ былого успеха, чёрными дугами нависали над бледными куриными веками. На коже появилось множество невиданных до сих пор морщин и темных пятен. Дряблая кожа обвисла на щеках и шее. Портрет не для слабонервных.

- Ну, что? - злорадно поприветствовал он своё отображение. - Видишь, во что тебя жизнь превратила.

Насколько нравилось ему вглядываться в зеркало в былые годы, настолько противно оно было ему сейчас. Он уже даже желал отображению выглядеть плохо, радовался мешкам под глазами и новым морщинам.

Это было чужое лицо, лицо незнакомого старика.

Однажды он попробовал прикрепить к зеркалу свою старую увеличенную фотографию, но, конечно же, она настроения не прибавила и долго не провисела.

Не слыша возражений, он всячески унижал старика, грозя ему наказанием за зеркальное преступление.

Это приносило ему временное облегчение, по истечении которого, он возвращался к зеркалу и переполненный ненавистью произносил очередной уничижительный монолог.

Умом он понимал, что прошлого не вернешь, но сердце отказывалось этому верить.

Вот и сегодня он вознамерился вылить очередную порцию желчи на согнутого временем больного человека. Всё так бы и произошло, если бы одно неожиданное обстоятельство не привело его в состояние шока.

В ЗЕРКАЛЕ НЕ БЫЛО ЕГО ОТОБРАЖЕНИЯ.

То есть, вообще никакого не было. Чистая безразличная поверхность показывала вешалку с нестиранным полотенцем и обшарпанную стену с замершим на ней паучком. Тот, определенно, чувствовал уже себя хозяином в этой ванной. А, может, и во всей квартире.

А его, настоящего хозяина, как будто и не существовало.

Он исчез, растворился, испарился

"Не много ли для одного дня? - от ужаса похолодел он. - Означает ли это, что его уже нет?

Мысли метались в яйцеобразной, покрытой венчиком легких седых волос, голове. Ей часто приходилось быть объектом его же насмешек.

Сердце билось так, как будто хотело поскорее использовать весь положенный ему ресурс.

- Стой, - непонятно кому крикнул он. - Если сердце стучит, значит я жив.

Паучок, перебирая невидимыми ножками, стремительно рванул куда-то вверх. Полотенце соскользнуло на пол.

" Зачем я обижал этого милого старика? - виновато подумал он. - Он прожил долгую интересную жизнь, никогда не изменял последней, теперь уже покойной жене. Та женщина после её смерти - не в счёт. Да это и изменой назвать было бы сложно. Редкие встречи, ожидания звонка.

Старик не следил за собой. Почти не выходил из дому. Знакомые перестали ему звонить. Хотя звонка от ТОЙ женщины он по инерции продолжал ждать. Уже на подсознательном уровне.

Даже единственную дочь он последний раз видел два года назад, когда попал в госпиталь с подозрением на смертельную болезнь.

Если поразмыслить, то откуда ж ему было хорошо выглядеть. Разве он был виной многочисленных морщин и кругов под глазами.

Он по-прежнему любил дочь и тосковал по жене. Ему, как и всем, хотелось общения и ласки. Дни пробегали стремительно и смертельно неинтересно.

Он вздрогнул от телефонного звонка. Что-то непомерно удивило его.  Он научился различать по тону, откуда звонили.  Резко насчет анализов и тестов. Требовательно звонили из банка, просительно с просьбой о пожертвованиях, настойчиво с предложениями купить Тойоту или подписаться на Чикаго Трибюн. Игриво, предлагая секс по телефону, восторженно с сообщением о выигрыше десяти миллионов.

Этот звонок не был похож ни на один. В нелепом дребезжании аппарата звучали нотки нежности и заботы. Так ему, по крайней мере, показалось.

Телефон умолк и вдруг опять зазвонил. Теперь уже с беспокойством и даже тревогой.

Неожиданно на зеркальной глади появились два черных полумесяца. Под ними лихорадочно горели живые серые глаза.

Он вспомнил, как поторопился пожертвовать свои органы нуждающимся, но неожиданно для всех выжил. Как отдал всё, что оставалось после завещания дочери, неизвестным людям. И как после этого остался без мебели и старого Форда, ветерана американского рынка.

В зеркале постепенно появлялось благородное лицо немолодого мужчины, с удивительно спокойным и уверенным взглядом.

Паучок вернулся на исходную позицию и с любопытством следил за меняющимся отражением.

Он выпрямился, твердым шагом подошел к аппарату и замер, беззвучно шевеля губами.

Затем принял душ, надел давно не ношенный костюм, заглянул в ванную, шуганул наглое членистоногое и, подмигнув моложавому мужчине в зеркале, произнес:

- Теперь за цветами и шампанским. Какие наши годы.